После Глубинных Троп и родового поместья, Скайхолд кажется ей огромным, в нем бурлит жизнь, настоящая, яркая, занятая. Люди, эльфы, гномы снуют туда-сюда. У каждого было свое дело, своя цель. Отовсюду доносятся крики, смех, кто-то с кем-то переругивается из-за сущей ерунды, кто-то лязгает оружием на тренировке. Все это обилие звуков накрывает Хоук ее с первого же момента, как она проходит через ворота крепости.
Все здесь дышит жизнью, и от этого Бетани чувствует себя все более лишней – она всегда себя так ощущала, особенно с тех пор, как попала к Стражам. Однако несмотря на войну, несмотря на ужасные вещи, что творятся в мире, люди в крепости кажутся вполне довольными, в отличие от нее, сбежавшей из цепких лап кошмара, бросившей своих собратьев умирать под гимны Зова.

"Мне стоило остаться..."

Но если бы она осталась, что бы изменилось? Бетани тоже слышала Зов, стоило лишь сомкнуть глаза и задремать в любимом мамином кресле, когда сомнения не грызли ее каждую ночь с того дня, как Авелин забрала ее "домой", но "дом" без брата не ощущался уютным и родным.

"Мне не стоило уходить..."

Если бы она осталась, то может смогла бы спасти его... У нее не было ни единого представления как она бы это сделала, вообще ни единой идеи, но мысль о том, что она могла быть там, плечом к плечу с ним, как когда-то, что могла бы помочь, что...

"Я должна была быть с ним тогда. Это моя вина."

Каждую ночь сожаления терзали ее, заставляли с криком просыпаться, и снова погружали в кошмары, нашептывающие ужасные слова в сознание. Странные, мутные, тягучие сны затягивали ее в Тень, заставляя бродить по мрачным коридорам в поисках брата, но каждый раз на ее крики ей отвечало лишь долгое эхо.

"Так не должно быть, Гаррет, не должно."

Письмо Варрика - словно гром среди ясного неба. Хоть он и старается преподнести эту новость как можно мягче, дочитывая последние строки, Бетани сразу чувствует, как земля уходит из под ног.
Она так хотела увидеть брата, так хотела попросить прощения, так хотела сказать, что любит его, все равно любит, несмотря ни на что. И уже никогда этого не скажет. Она не увидит его добрых глаз, не услышит этих дурацких, но таких родных, шуточек, не обнимет его, прижавшись к широкой груди, не уткнется в плечо и не заплачет как когда-то в детстве, когда казалось, что весь мир был против них, Хоуков. Их семья словно тает, как льдинка на весеннем солнце: папа, Карвер, мама... Все они покидают Бетани, один за другим, исчезают во мраке, оставляя после себя глубокую пустоту внутри и слезы, которые она старательно учится прятать за серьезными, но бесконечно печальными глазами.

Даже Варрик, встречая ее у ворот Скайхолда, кажется, был поражен такой перемене - бывшая девочка-Солнышко превратилась лишь в слабый лучик того, кем была когда-то.
Они сидят вместе с Варриком почти всю ночь, Бетани говорит мало, в основном слушает. Варрик рассказывает об их с Хоуком совместных делах, о том, чем вообще сейчас занимается, об Инквизиции в целом, о чем угодно, не о том, что ей так нужно услышать. Она ждет, когда Варрик будет готов поведать лично о том, как погиб его друг, ее брат.
Тетрас делает паузу и прикладывается к кружке с элем, глубоко вздыхая после. Говорит тихо, н вдается в подробности, и, хотя времени уже прошло немало, Бетани чувствует, как ему больно говорить об этом. А ей больно слушать.
Бетани лишь стискивает жесткую ладонь гнома, поднимая на него взгляд. Не так они должны были встретиться, спустя столько лет.
Но Создатель, если он существует, как всегда, решает все по-своему.